Идет
Нежный голос пеночки-теньковки:
— Тень-тень-пинь! Тень-тень-пинь!
Справа.
«Егор! — думает Витька.— Что у него там такое?»
— Тень-тень-пинь! Тень-тень-пинь! — Тише ты!
Да ведь это предостережение! Витька припадает за куст, сгибается. Он разом стал вдвое меньше, врос в землю, замер, превратился в пень. У пня остались только глаз да уши.
Проходит долгая минута — никого, ничего! Тревога растет: неужели лесник?..
Проползает еще минута, две. Витька слышит только свое сердце.
Вдруг слева раздается шорох. Витька быстро оборачивается — Сергило!
Подходит. Шепотом спрашивает:
— Где?
— Не знаю. Егор пенькал.
Шорох справа. Подходит Егор. За ним Пахом.
— Кто? Где?
— Глухарка,— спокойно говорит Егор.— Матка. Перелетела и сразу села. Выводок должен быть.
Ух, как сразу отлегло от сердца! Молодец Егор: всех позвал, теперь можно полвыводка перебрать.
Короткой цепочкой охотники подходят к кустам, куда молча указывает Егор.
Гремя крыльями, срываются перед Пахомом две молодые глухарки, перед Егором одна. Грохают выстрелы.
Темный молодой петух выскакивает чуть не из-под самых ног Витьки. Витька стреляет, и выстрел его сливается с новыми выстрелами товарищей.
Когда стрельба прекратилась и охотники подняли добычу, у троих оказалось по молодке, у Витьки — петух.
Такой удачи никто не ждал.
Все четверо расселись по пенькам, закурили. Рассказывали друг другу, кто что видел. Егор без выстрела отпустил косулю: залюбовался на ее рожки. Пахом видал свежие следы лося, Сергило — медведя.
Наконец тронулись дальше.
Витька шел теперь по краю цепи, Сергило на его прежнем месте.
«Уж как пойдет, как пойдет удача,— думал Витька,— так только держись! Так всегда на охоте — либо уж ничего, либо... Что такое?»
Слева явственно послышался хруст сучка.
Витька остановился, прислушался. Ничего. На всякий случай предупредил соседа:
— Тень-тень-пинь! — Тише ты!
Еще треснул сучок, еще. Слышно стало: кто-то тяжело шагает по лесу.
— Да ведь это лось! — сообразил Витька.— Надо спрятаться и скорей пулю!..
Подошел Сергило. Витька замахал на него руками и сам пригнулся к земле.
— Сохатый! — еле выдавил он из себя от волнения.— Ползем скорей в кусты.
Они на четвереньках добрались до чащи молодого осинника и там встали на колени. Витька поспешно вложил в правый ствол разрывную пулю.
Шаги приближались.
— Дадим знать нашим,— на ухо шепнул Сергило.— А то спугнут нам.
И он свистнул на низкой ноте:
— Футь! Футь!
Это был короткий, отрывистый крик болотной курочки — погоныша. Сигнал — лесник идет!
Витька удивленно взглянул на товарища.
— Тише будут! — шепотом объяснил Сергило.
— Футь! Футь! — донеслось до Егора.
Значит, услышал сигнал и передает его Пахому.
Громкий тревожный треск подкоренника возвестил притаившимся охотникам о приближении зверя. Эта птичка раньше других замечает опасность и дает знать о ней всему населению леса.
Слышно было, как зверь ломил через чапыжник. Витька ждал его с поднятым к плечу ружьем. Он судорожно вспоминал: «Зверю — под левую лопатку. В лоб — отскочит».
Чапыжник зашевелился, раздвинулся — и над ним показалась фуражка с медной бляхой.
— Ложись! — прошипел Сергило.
Витька прижался брюхом к земле рядом с товарищем.
Отсюда ему не было видно фуражки.
И слышит он только, как сердце колотит прямо в твердую-твердую землю.
Потом удары сразу стали резкие, тяжелые. Витька поднял глаза и весь похолодел: на него шагали большие казенные сапоги.
— Умри! — скорей понял он, чем расслышал беззвучный шепот товарища.
Витька втиснул дрожащий подбородок в жесткую землю.
Сапоги шагнули еще раз и остановились у самого осинника.
«Если глянет сюда,— сообразил Витька,— кончено!»
Грубый голос что-то сердито пробормотал. Волосатая рука опустилась к сапогу и что-то потянула из-за голенища. Витька мог бы достать ее концом ствола.
Сапоги стояли на месте.
«Видит,— решил Витька.— Думает, что сделать: схватить нас или выстрелить».
К щеке притронулась дрожащая рука Сергилы. Витька взглянул на товарища.
Тот глазами и подбородком показывал на землю перед собой.
Там дымилась только что брошенная спичка.
Пахнуло крепким запахом махорки. «Курит еще, леший!» — подумал Витька.
С отчаяния ему пришла мысль вскочить, выпалить над головой мучителя и крикнуть ему: «Руки вверх!»
Он тихонько стал подбирать под себя одну ногу.
В эту минуту сапоги медленно повернулись и шагнули в сторону.
Через минуту в той стороне, куда направились сапоги, зацыкала зарянка. Потом — подальше — затрещал встревоженный певчий дрозд.
По голосам птиц охотники сообразили, что лесник отошел достаточно далеко.
Они поднялись, огляделись. Опасность миновала.
— Фиу-лиу! — иволгой свистнул Витька.
Он давал знать Егору и Пахому, чтобы они подходили.
Охотники быстро пошли назад.
Через полчаса они благополучно перебрались через канаву. За канавой кончался запрещенный лес — владения герцога.