Глава IV
ПОДВИГ
Был ясный осенний вечер.
С корзинкой, полной хлеба, Тайка возвращалась в степь. В тот день она натерпелась страху в городе.
Она переходила базарную площадь, когда за ней погнался милиционер. Среди широкой площади ей некуда было шмыгнуть и спрятаться. Она побежала, но длинноногий милиционер быстро ее настигал. Прохожие останавливались и глядели, смеялись, как ее ловят.
Вдруг один из них крикнул:
— Бешеная! Бешеная! — и все побежали в разные стороны.
Тайка даже не поняла сначала: думала, что это ее приняли за бешеную и от нее бегут. Но сзади раздался выстрел.
Оглянувшись, она увидала, что милиционер с револьвером в руке бежит совсем в другую сторону, а впереди него мчится, припадая на заднюю ногу, громадный черный пес с обрывком цепи на шее.
Тайка сообразила, в чем тут дело, и постаралась скорее скрыться в улицу. Она слышала еще несколько выстрелов, но милиционера больше уж не видала: погнавшись за бешеным псом, он, верно, забыл о ней.
Хоть она и счастливо избежала опасности, но чувствовала себя разбитой усталостью и страхом. Она очень радовалась, добравшись наконец до моста. На мосту никого не было.
Но только она ступила на мост, как сзади себя услышала мерный лязг железа. Оглянулась: за ней бежал тот самый черный пес, в которого стрелял милиционер на площади. Тайка вскрикнула и бросилась бежать по мосту.
Она неслась как ветер. Ей оставалось уже меньше половины до берега, и вдруг она споткнулась. Падая, она попала ногой в щель между бревнами. Нога застряла в щели, как в капкане.
— Карабаш! — крикнула Тайка таким пронзительным голосом, что стая грачей, летевшая над мостом, шарахнулась в сторону.
Черный пес был уже близко. Голова его была низко опущена, на шее болтался, лязгая, обрывок ржавой цепи. Кудлатая морда была вся в крови и в пене.
Но Карабаш уже мчался на выручку. Он весь распластался в беге и вихрем пронесся мимо беспомощно барахтавшейся Тайки.
Псы сшиблись в каких-нибудь пяти шагах от нее. Тяжелое тело Карабаша с разгона откинуло черного пса к самому краю бревен. Яростная грызня длилась недолго: черный пес оступился — и полетел в реку.
Тайка освободила наконец ногу из щели, и собрала уж рассыпавшийся хлеб в корзину, а Карабаш все еще бегал по краю бревен и лаял на реку. Он видел, как голова Бандита скрылась под водой, показалась на миг, и опять скрылась — теперь уж совсем, — но все еще не мог успокоиться.
Уже темнело, когда Тайке удалось наконец оттащить его. Обе ноги ее были разбиты в кровь, и она еле дошла до оврага, опираясь на крепкую спину друга.
Карабаш спас Тайке жизнь. Этот подвиг не даром ему дался: Тайка видела кровь на его израненном плече. Черный пес отомстил за себя.
Тайка потеряла покой. Каждое утро она с тревогой вглядывалась в Карабаша: не начинает ли он беситься. Она с опаской прислушивалась к его лаю, приглядывалась ко всем его движениям: нет ли каких перемен?
Но дни проходили. Раны Карабаша зажили, а перемен в нем никаких не замечалось: пес был по-прежнему ласков и весел.
Прошла неделя, другая, — и Тайка совсем успокоилась. Другие заботы одолели ее.
Осень уже давала себя знать: начались дожди и холодные ветра. В степи стало плохо жить. К тому же ягод становилось все меньше, и Тайке с трудом удавалось набрать их в день по корзиночке. Тайка старалась теперь продавать ягоды подороже, чтобы хватало денег на еду. Она стала даже ходить на главные улицы, где жил народ побогаче, хотя на этих улицах чаще встречались милиционеры.
— Ежевики спелой, ежевики!
Впереди в двухэтажном каменном доме распахнулось окно.
Из него выглянула молодая женщина в белой косынке и крикнула Тайке:
— Зайди в ворота, девочка! Сейчас выйду.
— мальчики и девочки.
Ребята гонялись друг за другом, кричали и хохотали. Тайка решила, что это школа.
Две девочки подбежали к ней, принялись ее расспрашивать, перебивая друг друга:
— Ты откуда? К нам? Ягоды принесла? Дай мне ягодку? А играть с нами будешь? В пятнашки.
В тех домах, где Тайке приходилось до сих пор продавать ягоды, дети никогда не звали ее поиграть с ними. Ей сразу понравились эти девочки. Но она не решалась пойти побегать с ними и ответила:
— Куды тут с вами хороводиться! Вишь, ягоду принесла. Тетка велела.
— В белом платке? — заинтересовались девочки. — Это тетя Гера. Учительница наша. Она добрая! Ты поставь корзинку: она ничего не скажет.
— Поставишь! — отрезала Тайка. — Мальчишки враз стырят.
Девочки обиделись:
— Наши мальчики не воры, у нас все честные, даже которые прежде воровали.
— Ну, сколько за все? — спросила она, улыбаясь. — Видишь, сколько нас? Нам много надо.
Только было Тайка открыла рот ответить ей, как увидала в воротах такое, что от страху у ней и язык отнялся.
Постукивая клюкой, шла во двор бабка Секлетея, а за ней шагал милиционер с большим револьвером.
— Стой! — скомандовал милиционер бабке и обратился к учительнице: — Бумажку вам закинуть, потом чтоб не вертаться.
— Колдунью вот веду. Людей морочит: бесов наговорами изгоняет, докторам верить не велит.
Тайка опомнилась только, когда милиционер и старуха исчезли за воротами. Ребята обступили учительницу, пристали с расспросами. Молодая женщина объяснила им, что старуха пугает народ бесами, которых и на свете-то нет, берет с больных деньги, а лечить не лечит. Рассказала, что бешенство — это болезнь, и как зараза передается в слюне больного, попавшей в кровь здорового, и как научились доктора лечить людей от бешенства, делая им прививки.
Тайка слушала, раскрыв рот. Учительница говорила просто и спокойно. Тайка верила каждому ее слову. И страх ее перед нечистой силой как-то сам собой исчезал.
Потом учительница уплатила ей деньги и наказала заходить с ягодами почаще, хоть каждый день.
В этот день, забравшись в свою песчаную нору, Тайка горько всплакнула: холодно и бесприютно показалось ей в степи одной среди собак.